В 1953 году впервые издается «поморская быль» «Путь на Грумант», в которой Константин Бадигин поведал о достоверных злоключениях мезенских промысловиков в Арктике в XVIII веке.

Что же случилось с поморами в далеком XVIII веке?

В 1743 году из Мезени, небольшого уездного города на Крайнем Севере России, отправилось судно, снаряженное купцом Еремием Окладниковым, к берегам Шпицбергена на китовый и моржовый промысел. Команда зверобоев состояла из 14 человек, среди которых были мезенцы Алексей Иванов Инков, Хрисанф Прокопьев Инков, Федор Андреев Веригин, Степан Стахеев Шарапов. Путь по Северному Ледовитому океану оказался не столь успешным, как предполагалось – поморское судно было вынесено к Юго-Восточным берега Шпицбергена, где оказалось зажато во льдах. Четверо мезенцев сошли на ледяной берег в поисках избы для зимовки, а когда вернулись обратно к кораблю уже не обнаружили ни само судно, ни товарищей. Мезенцы остались одни на необитаемом арктическом острове без надежды на возвращение домой. В течение целых шести лет мезенские «робинзоны» выживали в тяжелейших условиях; один из них скончался от цинги на пятом году их пребывания на острове. В августе 1749 года трое выживших поморов вернулись в родную Мезень на промысловом корабле староверов.

Именно об этом удивительном событии рассказывает писатель в своём оригинальном произведении.

Обилие морской терминологии в тексте заставляет обращаться к специальным словарям по ходу чтения. Читатель узнает об оснастке промыслового судна – фок, грот, бизань, может узнать, что такое гик и гафель, бушприт и кливер, и многое другое. Писатель старается стать просветителем для читателя в своей области знаний и создает значимое судовое пространство, маркированное профессиональными лексическими единицами. В книге содержится словарь морских терминов.

Арктический остров в произведении предстает одновременно страшным и красивым, диким и живописным. Поморы любуются открывающимися перед ними видами и в то же время опасаются этого пространства:

«…каменные громады представлялись в этот момент кормщику как что-то единое, враждебное…» [Бадигин К.С «Путь на Грумант»].

Автор создает визуальные образы при описании внешнего хронотопа Арктики и задает тональность повествования, эстетически преобразованную – от страха к восхищению:

«…к западу горели снеговые вершины Большого Беруна… <…> …на юге расстилался огромный залив с бесчисленными черными островками, сверкающими голубыми айсбергами и множеством плавающего льда… <…> …в прибрежных низинах осколками стекла поблескивали озерки… <…> …в глубине острова виднелась высокая, довольно ровная поверхность, покрытая ледниками и голыми скалами… <…> …морозы избороздили остров трещинами и ущельями; ледники рассыпали там и сям груды каменных обломков…» [Бадигин К.С. «Путь на Грумант»].


Могущественному красавцу острову противопоставлен русский человек, который еще сильнее и который преодолевает все трудности и опасности, уготованные судьбой и суровой арктической природой:

«…Алексей выпрямился и сжал кулаки. Он простой мореход, принял вызов судьбы и решил бороться до конца…» [Бадигин К.С. «Путь на Грумант»].

В тексте романа существенное значение имеют прилагательные, которые характеризуют пространство Арктики: «огромный залив», «высокие горы», «острые камни», «крупные валуны», «широкий мыс» – прилагательные со значением размера подтверждают необъятность и мощь пространства, в котором оказались люди; прилагательные со значением цвета позволяют наглядно представить остров – «темно-серые скалы», «гранитные утесы», «серый лишайник», «свинцовое море», «черное разводье», «серо-белый лед», это пространство лишено красок, арктическая земля серая и кажется унылой, но несмотря на это островитяне умеют любоваться северной природой, эта способность обусловлена их особым северорусским мироощущением, далекий арктический остров так и манит поморскую душу:
«…посмотреть захотелось на Русь полуночную… <…> и во снах мне Грумант-то чудился…» [К.С. Бадигин «Путь на Грумант»], – сообщал один из мезенцев, Степан Шарапов, о причинах, подтолкнувших его идти на промысел.